TO THE QUESTION OF HISTORICAL EPIDEMIOLOGY ON THE EXAMPLE OF ARCHIVAL MATERIALS ON THE SOUTH OF RUSSIA OF THE XVII-EARLY XVIII CENTURIES

Abstract


The study of historical epidemiology is an actual section of the history of medicine in Russia, the pages of which would be incomplete without considering the anti-epidemic measures of control on the ground, the procedure for the actions of the authorities and the local population in the event of "pestilence". Among the documents of the State Archive of the Voronezh Region, it was possible to find and analyze the royal letters, petitions and other materials that contain references to cases of mass diseases on the Don, dating back to the end of the XVII-beginning of the XVIII centuries. These documents are being introduced into scientific circulation for the first time. The article attempts to determine the area of responsibility of the local administration in the person of the voivoda for public health, identifies ways to combat epidemics, which mainly consisted in the establishment of barricades at the entrances to the infected territories. Field patrols were practiced. All travelers who came from "pestilential places" were subjected to mandatory interrogations. In the XVII-early XVIII centuries, this service was a state duty, which fell on the shoulders of local residents of neighboring regions.

Full Text

В XVII–начале XVIII вв. Россия представляла собой обширную территорию, разделенную на уезды, жизнь в которых протекала сообразно давно сложившимся местным традициям и обычаям. Главой можно считать воеводу, который ранее, как можно найти в исследовательской литературе, приезжал «покормиться», то есть отдохнуть от боевых тревог, нажиться за счет местного населения [1, с. 33]. Позже явно чувствовались попытки государственной власти превратить воеводу именно в управленца, государственного чиновника, на плечи которого возлагалось тяжелое бремя ответственности за все, что происходило на вверенной ему территории. Именно воевода в обозначенный нами хронологический период отвечает за торговую жизнь города и уезда, за сбор пошлин, выполняет распоряжения, полученные им из столицы и от воевод других городов, в том числе, следит и за благоприятной эпидемиологической обстановкой [2, с. 149–153]. Примером являются события 1654 года, связанные с началом очередного «морового поветрия», так называли в то время эпидемии, сопровождающиеся высокой смертностью[1]. Были ли это чума, оспа или какие-либо другие заболевания, установить невозможно, однако, в исторической литературе исследователи склоняются к тому, что чаще всего массово люди умирали, заболев бубонной чумой [3, с. 121–132; 4, с. 397–400]. В сентябре 1654 года новгородский митрополит Макарий составил грамоту в Тихвинский монастырь с предупреждением о начале эпидемии. Дорога от Москвы в Новгород была закрыта, повсеместно были расставлены заставы, местные жители получили распоряжение всех чужаков предупреждать о начале мора и «будут которые государевы всяких чинов люди, и … дети боярские, и бояр Государевых и окольничих и всяких служилых людей люди их и крестьяне и монастырские служки и служебники и крестьяне ж учнут к тем заставам приезжать и приходить с Москвы и из иных городов … никого пропускать не велено»[2]. За ослушание местных жителей ждало суровое наказание, вплоть до смертной казни. Монастыри в период эпидемий становились надежной защитой для членов царской семьи, которые, изолировавшись от остальных, стремились переждать эпидемиологическую опасность. В 1654 году царская семья находилась в Троицком Сергиевом монастыре, куда должны были своевременно сообщать о количестве смертей и обо всех подробностях, призванных установить причины эпидемии. Так читаем: «нет ли на люди какого упадка, и будет есть, и сколь давно, и в которых местах сколько человек померло, и долго ль те люди были больны и какую болезнью, и с язвами померли, иль без язв, и о том о всем разыскав подлинно, велено отписать и роспись прислать»[3]. Интерес представляет и тот факт, что мертвецов хоронили сами местные жители. В случае выявления заболевших, их дворы закрывались, ставили сторожей, которым запрещено было кого-то выпускать, «чтоб от того моровое поветрие не множилось». Если же на дворах не оказывалось колодцев, воду привозили, избегая всех возможных контактов с заболевшими. Всех приезжих было велено задерживать и допрашивать, подавая своевременно отписки в столицу [5, с. 114]. К службе на заставах привлекались выходцы из разных слоев населения: монастырские служки, посадские люди, бобыли и др. Судя по всему, желающих для этого дела не хватало, поэтому под угрозой возможного наказания все местное население, по сути, получало новую государственную повинность, обязательную к исполнению. В 1657 году моровое поветрие было обнаружено в Казани и Уфе. Снова все дороги были закрыты. Заставщики обязаны были допрашивать и разворачивать всех встречных, независимо от важности их дел, а также под страхом неминуемой смертной казни сообщать всем, отправляющимся в сибирские городки, об опасности. Интерес представляет и обязательная приписка не брать никаких подношений и «посулов» от проезжающих из опасных мест, предупреждение не общаться с ними «конно» или «пеше». «Заморные места» должны были сразу сообщаться в Москву. Устанавливался также срок давности сведений о моровом поветрии в уездах – два месяца с даты последних сведений о массовых заболеваниях людей[4]. Практически все имущество заболевших и умерших подлежало уничтожению. Одежда должна была быть сожжена, однако, то, что хранилось в сундуках, позволялось постирать и «выморозить на морозе» для дальнейшего пользования [4, с. 397–400]. Избы умерших две недели держали на морозе, а затем протапливали по три дня можжевеловыми дровами и полынью. За ослушание и пренебрежение государственными указами ослушников ждало суровое наказание. Обратимся теперь к неопубликованным источникам, хранящимся в государственном архиве Воронежской области. С моровыми поветриями здесь связан достаточно объемный пласт документов, относящийся преимущественно к XVII–началу XVIII вв. В общей сложности десять архивных дел, хранящихся в разных фондах, так или иначе связаны с упоминанием начавшихся эпидемий и мер борьбы с ними и недопущения распространения массовой гибели российских подданных. Например, царская грамота воронежским воеводам Ивану Васильевичу Волынскому и Семену Васильевичу Усову от июля 1625 года о появлении на юге России морового поветрия[5]. Месяцем ранее воронежцы получали указание разведать о ситуации в донских городках и о начавшемся там массовом море людей[6]. Донские городки, судя по проанализированном документам, во второй половине XVIIстолетия, считались неблагополучной, в плане эпидемиологической ситуации, территорией [6, с. 158–159; 7, с. 6–9]. Так, к октябрю 1668 года относится отписка валуйского воеводы И.С. Позднякова о получении им известий о «моровом поветрии» на Дону[7]: «Во втором числу дни приехал на Волуйки з Дону жилец Герасим Евдокимов да с ним донские казаки станицы атоман Леонтий Васильев да есаул Никита Тимофеев да рядовых казаков девять человек». В пять часов дня из Белгорода была получена грамота о мерах против морового поветрия. Валуйский воевода, который буквально несколько часов ранее принял у себя казаков из опасных мест, выразил обеспокоенность своим действием. Он получил приказ «донских казаков и торговых людей з Дону … не пропускать и с ними не съезжаться и ничего у них не покупать и даром не имать». Беспокойство воеводы можно понять, однако уже допрошенные им казаки сказали, что у них в городках пока все было спокойно, морового поветрия у них нет, и воевода просил нового распоряжения из столицы о том, как ему поступить дальше. Приехавшие казаки были посажены под стражу, на дорогах выставили заставы, а хлебные запасы, выданные Евдокимову, были записаны в учетные книги. К сожалению, установить, какие распоряжения были присланы воеводе по этому делу, и проследить судьбу казаков не представляется возможным[8]. В августе 1681 года новый валуйский воевода Г.Д. Кобяков получил известия из Белгорода о новом моровом поветрии. Своевременно, в тот же день, согласно его отписке, были установлены заставы на всех подъездах к Валуйкам, на дорогах и в полях. Судя по всему, именно заградительные караулы признавались самой действенной мерой против распространяющихся эпидемий[9]. Приведем в пример также переписку орловского и воронежского воевод от 1682 года, которые должны были, приняв соответствующие противоэпидемиологические меры у себя, передать отписки о моровом поветрии дальше, по городам «на черте» и «за чертою»[10]. В 1690 году белгородский воевода Б.П. Шереметев сообщал в отписке полковнику Острогожского полка Ивану Семеновичу Сасову о новом моровом поветрии в городах Самаре и Новобогородицком и о новом распоряжении срочной высылке застав на все дороги и проезжие места[11]. Угроза представлялась весьма серьезной, игнорирование ее каралось смертной казнью [8, с. 39–42]. Воронежский воевода в 1698 году вынужден был принимать те же срочные меры, получив предупреждение о новом моровом поветрии[12]. Рассмотрим подробнее ряд документов, относящихся к началу XVIII столетия. Проанализировав материалы азовской приказной палаты, убедимся, что порядок действий государственных служителей практически не изменился. В случае получения известий о новом моровом поветрии, необходимо было незамедлительно сообщать об этом в столицу и в соседние города местным воеводам, а также выставлять заградительные караулы, сторожи на дорогах, в полях и на всех проезжих местах. Практиковались также дневные и ночные разъезды, которые должны были выявлять нарушителей, стремившихся тайно пройти вглубь страны. Так, к январю 1700 года относится сказка азовского десятника Афанасьева полка Якова Тимофеева о приходе к воротам двух посторонних человек с лошадьми. Один из вопросов, которые были заданы чужакам, из каких мест они прибыли и не являются ли эти места «заморными»[13]. Интересно, что первыми с ними контактировали караульщики, а затем подьячий приказной палаты, Андрей Федоров, который узнав от новоприбывших, что опасности они не представляют, ничем не болеют, дал разрешение на их допрос остальными государственными служителями[14]. Донские казаки, оказавшись у ворот Азова, чаще всего представляли собой беглецов из татарского плена, которые допрашивались весьма тщательно не только по причине того, откуда они бежали, с целью выяснения эпидемиологической обстановки, но и также с целью получения сведений о вражеских планах. Весной 1704 года в азовской приказной палате оказываются еще несколько беглецов из татарского плена, «с моровых мест»[15], некие Никита Шестопалов и Федор Гусев. Первый назвался выходцем из города Ярославля и находился в плену около недели, сбежав при первой же возможности. Второй же провел в плену без малого четыре года, выполняя разную черную работу, живя у татарина на дворе. На ночь тот сажал пленника на цепь, поэтому убежать удалось нескоро. Все приходящие к воротам города или пойманные в его окрестностях чужаки обязательно допрашивались на предмет того, есть ли в тех местах, откуда они пришли, непонятные массовые смерти среди жителей, о том, что они знают, о чем слышали или видели самостоятельно. В заключение подчеркнем тот факт, что благополучная эпидемиологическая обстановка в российских регионах в обозначенный нами хронологический период постепенно становится делом государственной важности [9, с. 36–41; 10, с. 11–12]. Разработаны механизмы быстрых действий в случае выявления распространения массовых заболеваний, определены порядок действия местных властей в лице воеводы [11, с. 4–12]. В XVII–начале XVIII вв. служба караульщиков и заставщиков являлась государственной повинностью.

About the authors

T. V Zhibrova

N.N. Burdenko Voronezh State Medical University

Email: tashazhibrova@rambler.ru
Voronezh, Russian Federation

References

  1. История здравоохранения дореволюционной России (конец XVI-начало XX в.) / под ред. Р.У. Хабриева. - М.: ГЭОТАР-Медиа, 2014. - 248 с.
  2. Грибанов Э.Д. Представления о болезнях и их лечении по материалам рукописных источников России / Э.Д. Грибанов, Т.Л. Мазуркевич // Клиническая медицина. - 1984. - № 11. - С. 149-153.
  3. Авдеев А.Г. Новые эпиграфические источники о моровом поветрии 1654 г. в Московской Руси / А.Г. Авдеев // Вестник Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета. Серия 2: История. История Русской Православной Церкви. - 2012. - № 1. - С. 121-132.
  4. Медведь А.Н. Актовые материалы об эпидемиях ХVII в. как источник по антропологии болезни в Московском государстве / А.Н. Медведь // Проблемы дипломатики, кодикологии и актовой археографии. Материалы ХХIV международ. науч. конф. - М.: РГГУ, 2012. - С. 397-400.
  5. Жиброва Т.В. «Моровые поветрия»: борьба с эпидемиями в России во второй половине XVIIвека / Т.В. Жиброва // Научно-медицинский вестник Центрального Черноземья. - 2015. - № 60. - С. 113-117.
  6. Печникова О.Г. Становление отечественного противоэпидемического и санитарно-гигиенического законодательства в XVII в. / О.Г. Печникова // Пробелы в российском законодательстве. - 2012. - № 4. - С. 158-159.
  7. Палеев Ф.Н. Эпидемия чумы XVIII века и развитие здравоохранения в Москве / Ф.Н. Палеев, Г.А. Оноприенко, А.В. Молочков // Альманах клинической медицины. - 2015. - № 37. - С. 6-9.
  8. Брезгунова В.М. Гроза «морового поветрия» в острогожском черкасском полку в 1690 году / В.М. Брезгунова // Общество и власть: история и современность. Материалы 13-й Региональной научной конференции. - Воронеж: Воронежский государственный университет, 2019. - С. 39-42.
  9. Жиброва Т.В. Из истории медицинской службы на юге России в начале XVIII века (русский лекарь Данила Лебедев) / Т.В. Жиброва // Исторические записки: научные труды исторического факультета ВГУ. - Воронеж: Воронежский государственный университет, 2015. - С. 36-41.
  10. Пащенко Н.В. Борьба с эпидемиями на территории Воронежского края в первой четверти XVII века / Н.В. Пащенко, О.А. Кистенева // American Scientific Journal. - 2017. - № 17. - С. 11-12.
  11. Черкасова М.С. Эпидемия чумы в России в середине XVII в.: управление в условиях кризиса / М.С. Черкасова // Управление пространственным развитием территорий: глобальные тренды и региональные приоритеты. Материалы научно-практической конференции. - Вологда: Вологодский государственный университет, 2019. - С. 4-12.
  12. Istoriya zdravoohraneniya dorevolyucionnoj Rossii (konec XVI-nachalo XX v.) pod red. R.U. Habrieva [History of health care in pre-revolutionary Russia (late XVI-early XX century). Ed. R.U. Khabriev]. Moscow, GEOTAR-Media, 2014. 248 p. (in Russian).
  13. Gribanov E.D., Mazurkevich T.L. Ideas about diseases and their treatment based on the materials of handwritten sources of Russia. Klinicheskaya medicina [Clinical medicine], 1984, no. 11, pp. 149-153(in Russian).
  14. Avdeev A.G. New epigraphic sources about the pestilence of 1654 in Moscow Russia. Vestnik Pravoslavnogo Svyato-Tihonovskogo gumanitarnogo universiteta. Seriya 2: Istoriya. Istoriya Russkoj Pravoslavnoj Cerkvi [Bulletin of the Orthodox St. Tikhon Humanitarian University. Series 2: History. History of the Russian Orthodox Church], 2012, № 1, pp. 121-132 (in Russian).
  15. Medved' A.N. Act materials on epidemics of the XVII century, as a source on the anthropology of disease in the Moscow State. Problemy diplomatiki, kodikologii i aktovoj arheografii. Materialy HKHIV mezhdunarod. nauch. konf. [Problems of Diplomacy, Codicology and Act Archeography. Proceedings of the XXIV International Scientific conference]. Moscow, Russian State University for the Humanities, 2012, pp. 397-400 (in Russian).
  16. Zhibrova T.V. "Pestilential diseases": fight against epidemics in Russia in the second half of the XVII century. Nauchno-medicinskij vestnik Central'nogo CHernozem'ya [Scientific and Medical Bulletin of the Central Chernozem Region], 2015, no. 60, pp. 113-117 (in Russian).
  17. Pechnikova O.G. Formation of domestic anti-epidemic and sanitary-hygienic legislation in the XVII century. Probely v rossijskom zakonodatel'stve [Gaps in Russian legislation], 2012, no. 4, pp. 158-159(in Russian).
  18. Paleev F.N., Onoprienko G.A., Molochkov A.V. The plague epidemic of the XVIII century and the development of health care in Moscow. Al'manah klinicheskoj mediciny [Almanac of Clinical Medicine], 2015, no. 37, pp. 6-9 (in Russian).
  19. Brezgunova V.M. "Pestilence" in the Ostrogozhsky Cherkassk regiment in 1690. Obshchestvo i vlast': istoriya i sovremennost'. Materialy 13-j Regional'noj nauchnoj konferencii [Society and power: history and modernity. Materials of the 13th Regional Scientific Conference]. Voronezh, Voronezh State University, 2019, pp. 39-42 (in Russian).
  20. Zhibrova T.V. From the history of medical service in the South of Russia at the beginning of the XVIII century (Russian doctor Danila Lebedev). Istoricheskie zapiski: nauchnye trudy istoricheskogo fakul'teta VGU [Historical notes: scientific works of the Historical Faculty of Voronezh State University]. Voronezh, Voronezh State University, 2015, pp. 36-41 (in Russian).
  21. Pashchenko N.V., Kisteneva O.A. The epidemics in the territory of the Voronezh region in the first quarter of the XVII century. American Scientific Journal, 2017, no. 17, pp. 11-12 (in Russian).
  22. Cherkasova M.S. The plague in Russia in the mid-seventeenth century: management in a crisis. Upravlenie prostranstvennym razvitiem territorij: global'nye trendy i regional'nye prioritety. Materialy nauchno-prakticheskoj konferencii [Management of spatial development of territories: global trends and regional priorities. Materials of the scientific and practical conference]. Vologda, Vologda State University, 2019, pp. 4-12 (in Russian).

Statistics

Views

Abstract - 21

PDF (Russian) - 15

Cited-By


PlumX

Dimensions


Copyright (c) 2021 ФГБНУ Национальный НИИ Общественного здоровья имени Н.А. Семашко

Creative Commons License
This work is licensed under a Creative Commons Attribution-NonCommercial-NoDerivatives 4.0 International License.

Mailing Address

Address: 105064, Moscow, st. Vorontsovo Pole, 12, building 1

Email: r.bulletin@yandex.ru

Phone: +7 (495) 917-90-41 add. 136



Principal Contact

Kuzmina Uliia Aleksandrovna
EXECUTIVE SECRETARY
FSSBI «N.A. Semashko National Research Institute of Public Health»

105064, Vorontsovo Pole st., 12, Moscow


Email: r.bulletin@yandex.ru

This website uses cookies

You consent to our cookies if you continue to use our website.

About Cookies