Full Text

По мнению Т Бильрота (1829-1894), иначе как «эпидемией массового психического расстройства» нельзя назвать моду на переливание крови, охватившую умы врачей по всему миру в середине 70-х годов XIX века [1, с. 93]. О популярности этого метода свидетельствуют многочисленные публикации в профессиональной и общественной печати, монографии и статистические исследования [2; 3; 4]. Согласно данным первого исторического исследования доктора медицины Ф.Ф. Гезеллиуса (1840-1900), к 1873 г. вопросы переливания крови изучало более 250 ученых и врачей, выполнивших 265 операций гемотрансфузии и напечатавших более 300 научных статей и газетных заметок об экспериментальных и клинических случаях ее применения [2]. Масштабы, которые увлечение гемотрансфузией приобрело в 1873-1874 гг., лучше всего позволяют оценить работа австрийского военного хирурга Й.Ф. Эккерта и диссертация русского врача Л.С. Шайкевича [3; 4]. Если Й.Ф. Эккерт учитывал только опыт переливания крови, опубликованный в европейской печати, то Л.С. Шайкевич провел тщательный анализ работ российских врачей, недоступных международному медицинскому сообществу в силу их издания на русском языке. Согласно его данным, официальная мировая практика переливания крови к 1875 г. включала 527 клинических случаев. Около половины из них (40%) было выполнено в 1873-1874 гг. (31 и 185 соответственно) [4, с. 69-121]. Более того, в 1873-1874 гг. в 60% случаев (130 операций) донорами крови являлись молодые ягнята. Поиск «психического контагия», заразившего в 1873-1874 гг., по убеждению Бильрота, «даже самые сильные натуры» и ставшего причиной массового увлечения гемотрансфузией, стал целью нашего исследования [1, с. 93]. В первой половине XIX в. благодаря первому успешному опыту Дж. Бланделла (1790-1878) широкое эмпирическое применение в акушерстве получило вливание цельной человеческой крови. В результате, по данным Ф.Ф. Гезеллиуса, с 1819 по 1870 гг. было проведено 146 операций переливания цельной человеческой крови, 79 из которых закончились успехом, а 67 - смертью пациентов [2, с. 157]. В то же время началось активное экспериментальное исследование общей цитологии и физиологии крови, а также процессов, протекающих при ее внутри- и межвидовом вливании. Гемотрансфузия, как новый исследовательский метод, позволяла ответить на ключевые вопросы того времени: что является источником жизни, каков механизм животворного действия крови, можно ли продлить жизнь истощенного организма [5, с. 1-9]. Эти исследования, с одной стороны, расширили сферу практического применения переливания крови: анемии и истощения после кровотечений и гнойных воспалений; асфиксии, удушья, отравления; инфекционные (тиф, холера, столбняк), нервные и психические заболевания. С другой, подарили клинической медицине новый перспективный метод вливания дефибринирован-ной крови, позволявший избежать образования тромбов, контролировать объем введенной жидкости, запасать и хранить донорскую кровь. Особое значение этот метод приобрел в связи с военными конфликтами 1850-1870 гг., общей чертой которых стал непропорционально большой рост боевых потерь. Анализируя смертность на полях сражений, Й.Ф. Эккерт пришел к выводу, что главной проблемой современной ему войны стала «точность, дальность и разрушительность огнестрельного оружия» [3, с. 167]. Более 40000 солдат было ранено в битве при Сальфери-но (франко-австрийская война 1859 г.), 4190 австрийцев - в Кениггретце (австро-прусская война 1866 г.); 3289 немцев - при Вионвиле, 4449 - при Гравелоте, 9000 - при Седане (франко-прусская война 1870-1871 гг.). «Искусство хирурга, - по словам Й.Ф. Эккерта, - никак не могло угнаться за ними» [3, с. 167]. Тысячи раненых умирали на поле боя в результате несвоевременного оказания медицинской помощи. Таким образом, смертность от кровотечений достигла 75% от общей смертности в армии, став настоящей катастрофой для военно-полевой медицины 1850-1870 гг. [5, с. 1]. Военная медицина открыла новые перспективы использования гемотрансфузии. Первым этот метод применил австрийский военный врач И.Й. Нейдерфер (1825-1898), переливший во время Франко-Австрийской войны (1859) дефибрини-рованную человеческую кровь шестерым солдатам с гноящимися огнестрельными ранами [6, с. 48]. Однако данная процедура принесла лишь временное улучшение, все пациенты умерли в течение нескольких недель. Профессор А. Кохлер (1850-1936) сообщил о четырех неудачных переливаниях крови в ходе Австро-Прусской кампании (1866) [7, с. 93]. Однако кульминацией использования гемотрансфузии в военной медицине стала Франко-Прусская война (1870-1871), жертвам которой (19 раненых и 14 больных) в общей сложности было выполнено 37 переливаний де-фибринированной человеческой крови. Выжило после этих процедур только 5 раненых и 9 больных [7, с. 93]. Осмысление уникального опыта этой войны послужило триггером, запустившим в 1873-1874 гг. массовое увлечение военных и гражданских врачей гемотрансфузией. Во-первых, в послевоенный период в прессе активно культивировалась утопичная идея о возможности выполнения переливания непосредственно на поле боя, дарившая надежду «приливом целительной крови вернуть к жизни» солдат, находящихся в бессознательном состоянии [8, с. 244-252]. Новая этическая проблема военной медицины, связная с тем, что «истекающие кровью часто кажутся мертвыми вследствие глубокого обморока и после сражения хоронятся как мертвые», привела к тому, что для военных хирургов «меньшим злом» казалось перелить кровь, чем похоронить заживо человека [9, с. 60]. Однако использованный ранее метод переливания дефибринированной крови был применим исключительно в военных госпиталях, при этом дефицит здоровой донорской крови препятствовал его широкому распространению. Во-вторых, в 1873 г. Ф.Ф. Гезеллиус на основании анализа, накопленного к этому времени практикующими врачами опыта гемотрансфузии, объявил переливание дефибринированной крови самым опасным из имеющихся методов и провозгласил наиболее перспективным вливание человеку цельной крови овец. Согласно его данным, показатели смертности при использовании человеческой дефибрини-рованной и цельной крови составляли 69% и 46% соответственно [2, с. 157]. В то же время из 4 переливаний животной крови, выполненных человеку, летальный исход наблюдался только в одном случае. Эти данные позволили ему утверждать: «Переливание крови ягненка откроет новую эру в медицине!» [2, с. 159]. В-третьих, на Всемирной промышленной выставке в Вене (1873) аппарат женевского врача Ж.-А. Русселя (1837-1901), позволявший с равным успехом переливать как человеческую, так и животную кровь, был признан лучшим из имеющихся и рекомендован для оснащения медицинских служб армий всех государств [5]. За этими событиями последовало, с одной стороны, массовое внедрение гемотрансфузии в практическую медицину. В начале 1874 г. частнопрактикующий немецкий врач О. Хассе (1837-1898) опубликовал собственный опыт 14 успешных переливаний по методу Ф.Ф. Гезеллиу-са [6, с. 29]. Вслед за ним этим методом увлеклось большинство военных хирургов, предвкушавших его успех на поле боя. И. Нейдерфер в 1874 г. выполнил 10 вливаний овечьей крови, в 1875 г. описал результаты 62 собственных опытов с человеческой кровью [9, с. 59]. Т Руссель в 1873-1874 гг. провел в России 25 публичных демонстраций переливания цельной человеческой крови [8, с. 250]. Российский военный хирург немецкого происхождения О.Ф. Гейфельдер (1828-1890) описал 10 случаев гемотрансфузии из личной практики [10, с. 220]. С другой стороны, в середине 1870-х гг. были опубликованы результаты физиологических экспериментов на животных, выводы которых противоречили данным клинической практики. Если исследования Э.Ж. Понфика (1844-1911), Я. Ворм-Мюллера (1834-1889), Л. Ландуа (1837-1902) доказывали опасность и недопустимость межвидовых переливаний, то Й.Ф. Эккерт и другие авторы сообщали об успешном применении этого метода в практической медицине [6]. Противоречивость этих данных объясняется субъективностью оценки результатов гемотрансфузии. Неудачными признавались только случаи, в которых операции заканчивались смертью пациентов или их состояние ухудшалось в ходе операции. Поскольку эту процедуру проводили чаще всего на пациентах, «жизнь которых должна была прекратиться, не смотря даже на переливание», то видимое кратковременное улучшение их состояния считалось положительным результатом [1, с. 92; 3, с. 164; 9, с. 42]. Согласно данным Т. Русселя, только 11 из 33 операций, выполненных его аппаратом в 1873-1874 гг., были проведены «ради излечения». В остальных случаях, классифицированных им как «паллиативные переливания крови неизлечимым больным», «попытки излечения в безнадежных случаях», «демонстрации и опыты», либо не наблюдалось никаких изменений в состоянии больных, либо улучшение было непродолжительным [8, с. 250]. Объективные критерии, которыми оценивалось качество переливания в практической медицине, учитывали изменение цвета губ и щек; частоту и полноту пульса; появление лихорадочных состояний, потоотделения, одышки, крапивницы; мочеиспускание и цвет мочи [9, с. 59]. Количественный учет числа кровяных телец и микроскопическое наблюдение за поведением эритроцитов в крови реципиентов после переливания оставались уделом лабораторных исследований и физиологических экспериментов на животных. С современной точки зрения, увлечение практикующих врачей в середине 70-х годов XIX века переливанием крови стало одним из самых масштабных клинических экспериментов. Если в 1873 г., согласно данным Л.С. Шайкевича, в профессиональной литературе был описан 31 случай гемотрансфузии, то в 1874 г. - 185. При этом 118 из них были выполнены с использованием крови ягнят [4]. Сравнительный анализ данных за 1874 г. показывает схожие результаты при переливании животной и человеческой крови. Из 118 пациентов, которым вливали овечью кровь, выздоровело только 16 пациентов, 28 - испытали временное облегчение, для 74 больных переливание стало ближайшей причиной смерти. В 67 случаях переливания человеческой крови наблюдалось аналогичное распределение показателей: 25 - выжило, 35 - временное улучшение, 7 - смерть. Приведенные данные свидетельствуют, что совокупная эффективность переливания в 1874 г. составила всего 22 % (41 случай из 185), при этом летальность достигала 58% (109 из 185 случаев) [4]. Подобные результаты нельзя было объяснить только тяжестью исходного состояния пациентов, отмечал российский профессор оперативной хирургии К.Ф. Гепнер (1833-1874) [11, с. 13]. Снижение интереса к переливанию крови в 1876 г. он объяснял необходимостью дополнительных научных исследований, направленных на поиск наиболее безопасной техники выполнения (внутрибрюшинно, подкожно, аутотрансфузия), альтернативных жидкостей (молоко, физиологический раствор) и более точных показаний к применению. Так Л.С. Шайкевич приходит к выводу, что единственным показанием к переливанию являются случаи острой анемии, большая часть которых связана с акушерской практикой (213 из описанных им 527 случаев) [4, с. 20]. Из имеющихся историографических данных следует, что в условиях последующих войн 1870-х гг. переливание крови не получило массового распространения. Во время сербо-турецкой (1876-1877) и русско-турецкой (1877-1878) войн гемотрансфузию практиковал только российский военно-полевой хирург С.П. Коломнин (1842-1886), выполнивший 12 операций переливания дефибринированной человеческой крови, чтобы «поддержать угасавшую жизнь больного... или ... укрепить слабого больного» [12, с. 146]. В 1886 г. французский профессор Ж. Дюжарден-Бомец (1833-1895) отмечал, что гемотрансфузия стала исключительной процедурой в медицинской практике [13, с. 347]. Таким образом, в 1873-1874 гг. использование гемотрансфузии подарило военным врачам надежду на спасение жизни тысяч раненых солдат на поле боя, с другой стороны, в ходе массового клинического эксперимента по переливанию крови, проведенного в эти годы, была доказана опасность и не изученность этого метода.

About the authors

Maria Sergeevna Sergeeva

Sechenov University

Email: serma@list.ru
Moscow, Russia

References

Statistics