Abstract

Abstract

As a result of an extensive Soviet medical professorate intervention, the medical university renewal process was significantly arrested in the post-war years

Full Text

К концу Второй мировой войны, опасаясь репрессий после очередной смены власти, из Латвии эмигрировало примерно три четверти всех врачей и почти вся медицинская профессура. На месте остались только хирург П.И. Страдынь (1896-1958) и терапевт Я.Е. Микельсон (1888-1952). К ним присоединился вернувшийся из так называемого «Курляндского котла» терапевт К.К. Рудзит (1899-1978), восстановленный в звании профессора лишь в 1959 году. Чтобы восполнить кадровый пробел, до профессоров были повышены доценты - детский хирург А.П. Биезинь (1897-1975), офтальмолог К.Е. Балодис (18891964), стоматолог Д.А. Калвелис (1903-1988) и невропатолог Я.Я. Вильде (1900-1971), арестованный в 1950 году. По приглашению первого послевоенного декана медицинского факультета Латвийского государственного университета П.И. Стра-дыня в Ригу из СССР прибыли профессора латышского происхождения: хирурги Я.М. Буне (1891-1973) и А.Ф. Лепукалн (1892-1966), терапевт Э.М. Буртниек (1898-1958), биохимик А.А. Шмидт (18921978), гистолог П.Я. Герке (1904-1985), а также женатый на латышке анатом В.А. Кальберг (1893-1983). Позже этот шаг профессора Стра-дыня признавался роковой ошибкой. Приехавшие быстро сместили его с поста декана. В 1947 году вместо Страдыня деканом стал А.А. Шмидт, а с 1949 года - Э.М. Буртниек. Они начали преобразование факультета на советский лад и добились в 1950 году учреждения на его базе Рижского медицинского института. Получив власть, приглашенные сами стали приглашающими. По их инициативе, а также при поддержке Министерства здравоохранения и ЦК КП(б) республики в Ригу последовал поток профессоров и других специалистов, в том числе демобилизовавшихся из пришедшей в Латвию армии. В годы войны Рига сравнительно мало пострадала, здесь были хорошие условия для проживания, а среди приехавших было немало людей, которых в современной терминологии можно на 86 зывать «экономическими мигрантами». У части из них были довольно высокие запросы - железнодорожный вагон для вещей и книг, пятикомнатная квартира в центре города (для семьи из трех человек) и дача на взморье. Во многих случаях они добивались своего. Самым скромным можно было назвать вернувшегося из армии гистолога, ассистента С.А. Агурейкина (1904-1980), который устроился сам, но от ректора потребовал костюм, сапоги, пальто и нижнее белье. Также до 1950 года в Ригу прибыли профессора: хирурги Г.М. Гуревич (1898-1969) и А.Н. Мачабели (1905-1960), физиологи А.А. Зубков (1900-1967) и Н.В. Данилов (1900-1991), гистолог К.С. Богоявленский (1899-1967), отоларинголог Н.Д. Ходяков (1898-1970), гинекологи В.И. Здравомыслов (1896-?) и Р. Л. Шуб (1903-1973), дерматовенеролог А.А. Штейн (1895-1971), патологоанатом Б.П. Угрюмов (1892-1963), патофизиолог Л.М. Гольбер (1909-2002) и педиатр А.Н. Иванов (1895-1960). Приехавшие были весьма пестрой публикой. Наряду с прекрасными специалистами в Ригу приехали люди и невысокой квалификации, желающие просто комфортно устроиться, при том часть из них были уже немолоды и не настроены на высокие цели. Позже не все из них остались в Латвии. Некоторые вернулись на прежние места работы (Г.М. Гуревич, Н.В. Данилов), другие покинули Ригу из-за политических гонений на них (А.А. Зубков, Б.П. Угрюмов). В то же время В.И. Здравомыслов Ригу покинул из-за подозрений во взяточничестве за нелегальные аборты, а Л.М. Гольбер был освобожден от работы за аморальное поведение. А.А. Штейн срочно уехал из Риги во Львов, так как за ним тянулся шлейф «узбекских дел», связанных с незаконной продажей стада верблюдов из лепрозория во времена военной эвакуации в Каракалпакию. Местные кадры (в том числе П.И. Страдынь) подвергались жёсткой критике и запугиванию. Судя по протоколам партийных собраний, советскими учеными могли называться только приехавшие специалисты и «верные сталинцы», а местные учёные подобного эпитета пока не заслужили. Часть прибывших осознала свою миссию и усердно занималась подготовкой местных научных кадров (К.С. Богоявлен 87 ский, А.А. Зубков, В.А. Кальберг, Н.Д. Ходяков), а другие так и не освоили латышского языка до конца своей жизни. В 50-е годы, в основном, по всесоюзному конкурсу поток в сторону Риги продолжили стоматолог В.А. Аронсон (1896-1960), фармаколог М.Л. Беленький (1911-1965), патологоанатом С.П. Ильинский (1914-1981) и невропатолог А.С. Пенцик (1903-1973). Членами-корреспондентами АМН СССР были избраны А.А. Шмидт, Э.М. Буртниек, М.Л. Беленький, а из местных - только П.И. Страдынь. Последними «импортными» профессорами стали в 1961 году терапевт Б.М. Прозоровский (1902-1969), а в 1966 году - психиатр Г.А. Ротштейн (1904-1969) и педиатр М.Д.Курбатова (1902-1992). За это время уже выросло молодое поколение латвийских медиков, и в дальнейшем состав профессуры возобновился за счет них. В соседних Эстонии и Литве похожий процесс прошел более спокойно, ибо был ориентирован в основном на местные силы, вероятно, не такой высокой квалификации (кафедрами часто заведовали доценты, а не профессора). Существующие пробелы какое-то время не заполнялись и впоследствии занимались национальными кадрами. В Тарту и Вильнюсе были сохранены медицинские факультеты в составе университетов, а Каунасский медицинский институт был образован в результате закрытия местного университета. Латвия в схожей ситуации явно потеряла, и процесс послевоенного восстановления её высшей медицинской школы был искусственно заторможен.